Брумель Валерий & Лапшин Александр - Не Измени Себе
ВАЛЕРИЙ БРУМЕЛЬ и АЛЕКСАНДР ЛАПШИН
НЕ ИЗМЕНИ СЕБЕ
Предлагаемое читателям произведение известного советского спортсмена,
рекордсмена мира, чемпиона Олимпийских игр Валерия Брумеля и киносценариста
Александра Лапшина построено на документальных фактах, материалом для него
послужили две интересных судьбы - самого Валерия Брумеля и выдающегося
советского хирурга Г. А. Илизарова.
БУСЛАЕВ
...Проваливаясь по колена в рыхлый снег, я бежал позади всех. Я загадал:
если сейчас удастся хоть кого-то обогнать, у меня больше никогда не будет
гастрита, не будет этой проклятой изжоги... Я выжал из себя все, что мог, но
мощные литые спины товарищей продолжали маячить впереди.
Я тащил свое тело следом, ощущая, как вверх по пищеводу подымается
тошнотворное жжение. После таких тренировок мне, шестнадцати с половиной лет
парню, всегда давали двадцать.
Оставалось одно - терпеть. Только это. Терпеть, чтобы опять не есть щей с
солониной. В десять лет (прошло лишь два с половиной года, как отменили
карточки) я их хлестал, как голодный волчонок, опасаясь, что эту кислую
похлебку у меня вот-вот отнимут (хотя отбирать никто не собирался). Все за
столом распределялось соответственно возрасту и заслугам: на меня, на двух
братьев и сестру, на мать, отца и бабушку. Мать работала копировщицей, в
старых деньгах она получала 650 рублей. Отец служил горным инженером - 1800.
Отдавая свою пенсию, полторы сотни добавляла бабушка. В новом измерении
выходило 260 рублей на семь человек, четверо из которых были дармоеды. Позже,
когда обо мне неожиданно написали в городской газете (я прыгнул выше всех -
160 сантиметров), мать стала подкладывать мне лишний кусок мяса. Мясо я съедал
втайне от отца и братьев. Быстро, жадно. Я и сейчас ем почти так же...
На девятом километре изжога отпустила. Оставалось пробежать еще четверть
дистанции, затем, после десятиминутного перерыва, полтора часа заниматься со
штангой, потом легкий получасовой баскетбол, а в заключение пробежки - десять
раз по двести метров в полную силу. И так - почти каждый день.
Однажды тренер, маленький тучный Абесаломов, разбудил меня и сказал:
- Я не держу - уходи. Победит только тот, кто выдержит.
Десятиборье - самый "лошадиный" вид легкой атлетики. Именно им я и
занимался у Абесаломова.
Все тренировки он тщательно продумывал. Занятия на стадионе, которые
изнуряли однообразием обстановки, Абесаломов вдруг выносил на природу. На
откосе песчаного карьера мы боролись друг с другом за тяжелый набивной мяч. По
нескольку раз - кто быстрее? - лазили на верхушки тридцатиметровых деревьев.
Разбившись по двое, подолгу играли в салочки. По полчаса, до судорог в кистях,
висели на ветвях или, как первобытные люди, поднимали огромные голые валуны и
кидались ими. Выдумки нашего тренера были неисчерпаемы.
И все же мне казалось, что в сравнении с остальными я работал ничтожно
мало. Например, стокилограммовый и двухметровый Кузьменко - уже рекордсмен
Европы - считал подобные тренировки разминкой. Когда я с затухающим сознанием
кое-как доплетался до раздевалки, он лишь приступал к основным видам
десятиборья. Другие тоже легко выдерживали нагрузку в два-три раза большую,
чем я. У меня было одно оправдание: им по двадцать три, по двадцать восемь
лет, мне - всего шестнадцать с половиной. Почти все они члены сборной СССР,
половина - олимпийцы. Я - никто. Я полагал, что Абесаломов взял меня как
подопытного кролика. Умрет или выживет? А если выживет - интересно, что из
этого пацана получится?