Булатникова Дарья - Пороги Рая Двери Ада
Дарья БУЛАТНИКОВА
ПОРОГИ РАЯ, ДВЕРИ АДА
Анонс
В этой истории переплелись трагическое и смешное. В общем, сплошная
эклектика!
Пороги рая, двери ада,
Пути к спасенью…
Олег Ладыженский
В последнее время мои сны были наполнены тягостной и непонятной
многозначительностью.
Обычные повседневности в долгих, почти лишенных действия, ночных грезах
приобретали странный и тревожный смысл. Причем, значение увиденного было
доступно некоторому пониманию только во сне.
Пробуждение всегда оставляло щемящее чувство забытого откровения,
неудовлетворенность тем, что наполнявшее густой воздух сна прозрение испарялось
с поверхности сознания стремительно, как капли летнего дождя с теплого
асфальта. Только большим внутренним усилием удавалось сохранить в себе ночные
ощущения, донести их до той минуты, когда можно позволить себе поразмышлять над
ними в относительном одиночестве.
Но обычно эфемерные волны растворялись в утренних делах, и оставалась
только легкая досада на свое несовершенство, на неумение и в жизни находить в
простых вещах поистине космические истины. Таким даром обладают, пожалуй,
только японские поэты, умеющие в жухлом листе или облаке увидеть смысл прихода
человека в этот мир.
Сегодня, например, мне снилась капель. Не торжествующе-звонкая,
апрельская, а осенняя, когда при потеплении после первых морозов обреченно
стаивает на крыше снежок, барабаня грязными каплями по жестяному подоконнику.
Капли летят вниз, впиваясь в съежившуюся белую шубку, ещё вчера радовавшую глаз
и душу — наконец-то пришла зима! И эти черные проточины в обреченном снегу
похожи сразу и на следы от пуль, и на ужасный рот старухи, наполовину лишенный
зубов. Ничего больше — только осенняя капель, но сумрачное ощущение
безнадежности оставалось со мной долго, почти до вечера. Даже обычно
малочувствительный Севка заметил, что выгляжу я какой-то угнетенной и
безрадостной. Это, однако, не помешало ему врубить в машине музыку на полную
громкость да ещё и фальшиво подсвистывать любимой «Агате Кристи».
Мы ехали в пригородный санаторий, где не очень часто, но регулярно
проводили выходные дни — селились в номере «люкс», парились в баньке, плавали в
бассейне и танцевали вечером на легкомысленной дискотеке. Летом брали лодку и
плавали по озеру или бродили по лесу в поисках ненужных грибов. Севка, если
находилась подходящая компания, резался в преферанс или играл на бильярде. Чаще
всего с нами ездил и Егорка, но он в четверг засопливил и его оставили дома с
Симой. Сима была сестрой Севы и жила с нами почти с рождения Егорки. Как раз
тогда она развелась с мужем-наркоманом, и нормальная семья, где не было проблем
снижения ежедневных доз, поисков самых лучших наркологов и кошмаров
абстинентных состояний, а был смешной кудрявый и пухлогубый младенец, казалась
ей истинным раем.
Мы с Севой не возражали, дом большой, места всем хватит. Постепенно Сима
стала практически главой семьи — все покупки, уборка, ремонт, а также прочие
бытовые проблемы легли на её плечи. Севка с утра до ночи пропадал на работе, я
занималась Егоркой, не доверяя малыша никаким нянькам и гувернанткам, так что
все хозяйство оказалось взваленным на мою золовку.
Мы с Севкой иногда с ужасом представляли, что будет, если Сима снова
выйдет замуж и переедет, мы тогда просто погибнем. Я до сих пор так и не
научилась правильно вести себя с прислугой. Горничные, кухарки и садовники
казались мне угнетенными, практически порабощенными существами. Наверное, я из
чувства раскаяния са
